Гуляй Волга - Страница 49

К оглавлению

братцы!

Ишбердейвзмахнулпогоняльнымшестом и гикнул:

– Эй-ла! [155/156]

Оленей исобак ровноветромсорвало иунесло.Провожальщикине успелиглазомморгнуть –обоз скрылсяиз виду.

Кутилазима

вьюгамела

и в глазанесла...

Гонимыепо настуснегитекли-плескались,как вода.Взыгрывалиснежныекозлы.

Собакина скакухваталигорячимиязыками снег.Олени бежалиспорой рысью,валил от оленейпар.НепокрытаяголоваИшбердеябыла запорошенаснежной пылью.

– Эй-ла!

Онпроводилказаков заКамень, дорусских мест,и тут отстал.

Дальшепогнали налошадях, вширокихрозвальнях.

Передом,накатываядорогу,скакали пятьпорожнихтроек.

Ехалиборзо.

Ямщики,на морозекалёные,подъезжая кяму, свистали– да так, чтоот тогосвисту указаковровно дыру вухе вертело.На свистдругиеямщикивыводили свежихлошадей.

Похлебаютпосылы щец,набьют брюхокашею и –шарила!

Дорогаполем, дорогалесом, ухаб,овраг, болото,холм, и похолму голыйкустарник,как волчьящетина. Спализаметенныеснегамидревниедеревни, –над снегамигде-гдеторчал клокгнилой соломы,закопченнаяизбянаятруба. Лунатопиламглистыеполя, надчернымилесами горелихолодныезвезды.

Просторы...В просторахтонул глаз,радовалосьсердце,напоенное, накормленноепросторами.Сдобно пахлоконскимпотом датеплымиконскимиговяхами. Заобозомгналисьволчьи орды,по снегу летеликосые волчьитени. Казакигромиливолков извзятой надорогу пушки.

Большаямосковскаядорога, какрека, несла людейконных, людейпеших,торговыекараваны. Ссевера тянулисьобозы срыбой, льноми кожами. Завозами шагалирослыемужики сбородами,обледенелымибудто банныевеники. Обозыобгонял обитыймедью ивыложенныйкостьющегольскойвозоккупчика-скупщика.Нараскормленныхмонастырскихбитюгахплелиськраснорожие монахи-сборщики.Звеняверигами, шлии ползлиюродивые,храброоткрыв голыегруди навстречувьюгам иморозам.Боярин ссемьею пробиралсяна богомольев санях стольпросторных,что в нихвпятеромможно былолечь и спать.От города кгороду гналискороходы. СРуси бреликалеченныератники,нищие,бездомки даработныелюдитверских,вологодскихи владимирскихземель.

Москваблеснулажестянымиглавамицерквей.

Заставуминовали нарассвете.

Вморозноминее дремаластолица. Кривыеулочкитонули всугробах.Дворы былиобнесеныбревенчатымтыном, а то иплетнем. Подворамгорланилиовцы,раскалывалисьпетухи,кто-токого-то лаялпоследнимисловами. Наперекресткахулиц, около [156/157]колодцев, какгалки,кричалимолодухи, вокругобледенелыхколодтабунилиськоровы илошади.Светлый дымстолбомкачался над трубами.На папертяхтолклись,гудели нищие.Не спеша шлик церквамлюдимосковские вшубах иохабнях,опоясанныхкушакаминизко, посамому заду.Кремлевскаястена послетатарскогоразорениявсе ещедостраивалась:набережнаяМосква-рекибылазаваленастроевымлесом ибунтамикаленогокирпича.

Разбежалисьу казаковглаза.

Зашли вчасовню,поставили посвече и наскоропомолились.Тут же, рядомзавернули вкабак. Вкабакенестерпимыйжар, вонь,разилочесноком,кислым хлебоми горелымлуком. Дляхрабрости –выпили. ИванКольцопоучалтоварищей:

– Будетцарь о чемспрашивать,ворчи чего-нибудьпро себя,мычи, ноголосу неподавай. Брякнитесловцонекстати –государюобида, а мне – кнут.

Кабатчикпровожалказаков, коихон принял закупцов, довозка и низкокланялся.

Ямщикразобралвожжи.

– Э-э,залетные!

Спростоты дапо незнанью,всем обозомподкатилипрямо квысокомурезномукрыльцу царевыххором, чтосчиталосьнарушениемчести государевадвора.

ИванКольцораспорядился:

– Кашляй!Сморкайся!

Стрескомвысморкались,обилисмушковые, татарскойвалки,валенки иполезли накрыльцо.

В дверяхпоказалсяголовастрелецкий икрикнул:

– Шапки!

Переглянулисьинеторопливостащили шапки.

– Куда?

– К царю.

– Откольвы и кто?

–Сибирскойземли послы.

Вполутемныхсеняхтопталсякараул стрелецкий,человек сдвенадцать,все вороноймасти и владныхмалиновогосукнакафтанах.

Из щелиузкой дверивысунуласьлисья мордадумногодьяка.

– Ктогамит?

– Казаки.

–ГосподиИсусе! Коговам?

Наученныйголовойстрелецким,Иван Кольцоответил ужепо чину:

– Довеликогогосударя ицаря ИванаВасильевичас добрымивестямиволские идонские казаки.

Дьяк ещераз огляделих и скрылся,а голова попросилказаковснять оружие.Отдалипистолеты,чаканы, ношашки не снял[157/158] ни один.Заспорили.ЕгоркаПоморец, колотясебя кулакомв грудь, так,что грудь гудела,стал кричатьо сибирскойславе. На шумизвнутреннихпокоев вышелбоярин и,снова обовсем казаковрасспросив,успокоил ивтолковал,что с оружиемк царю никтонедопускается,велелоставить шашкии провел впереднюю.

ГосудареваМосква жила вгоре.Последние проигранныевойны вконецразориликазну, пошатнуласьторговля, –большинстволавок вКитай-городебыли заколоченыдосками,разорившиесякупцы сиделипо тюрьмамилиударились вбега. ПожарамиподнялоЯузскую иЗамоскворецкуюслободки,одичавшиесобакибродили попожарищам,выискивая ипожираягорелуюпадаль и человечину.Народ,спасаясь отголоднойсмерти, расползалсяи разбегалсяиз Москвы навсе стороны.Казаки ссибирскимивестямиприехаликстати.

Заобедомповеселевшийцарьподробно о делахсибирскихвыспрашивалда подливалгостям вкубки, а себев чашудушистуюроманею.

– Были мы,государь, вовсяких твоихслужбах ислужбишках –и в пешей, и вконной, и влыжной, и встружной, и впушкарях привзятииКазани, и устроениягородов, и усбора ясака,и в толмачах,и в вожах, и упроведыванияновых землиц,и уподведенияневерных под твою,царь, руку...

– Ведомомне по всейистине, каквы, злоумысляи преступя