Гуляй Волга - Страница 26

К оглавлению

За людями нашимиприсматривай.

–Слушаюсь,батюшка...

Сделалисуда подо всюрать.Загрузилисуда порохом,свинцом,мукой дакрупами,сухарями дасолью,копченыммясом дарыбойсушеной.

Отвальныйпир

день иночь утихунет.

Послевсего передцерковьюпилипрощальныйковш вина и спеснямидвинулись кстругам.

СтарыйсолеварМакарка,провожаяслезящимсявзглядомподбритыеказачьизатылки, с завистьюсказал:

–Гулевойнарод, пришлис песней иушли с песней...Эх, кабы мнеда годковпоменьше!

Казаки,крестясь,отплыли.

Народ,чтобпогладитьгулебщикамдорожку,доканчивална площадинедопитоевинцо...

Вдализамиралмногой песнигул...

Плыли.

СуровУрал в кряжахлесов.

С тяжкимстоном иревомметалисьречки, сдавленныегорами.Водопадвисел надкипящей пучиною.В горахпаслисьплеменамирных озер,в камень закованных.По утрам натихой водеозера солнцепрядалобудтосаженноесеребряное веретенона [95/96] синемблюде. Дооблаквзлетала широкогрудая,обросшаямхом скала. Сутесовшумныесвергалисьпотоки...

Тайга темна

берегапусты

местанемы.

Чусоваяметалась вкамнях, какщука в сетке.По рекерубцомвилась струятолщиною вруку.Клубилась ишумеламутная водана каменныхпереборах.

Плыли,претерпеваямногиетрудности иборя их, – не вобычае былоот затейсвоих отступаться.

Жилидружнойартелью: немимо говоритпословица –«Нужда икошку ссобакойдружит».

Безконцадивовались исмеялись надстрогановскимилюдьми. Сядутлапотникисообща щиварить –хлёбовозаодно, асвой кусокмяса каждыйспускал вкотел насвоем лычкеда, малоуварив, сам исъедал.Зипуны на нихбыли стольтолсты, чтокогданамокали отдождя, то подтяжестью ихмужики немогли идти;портки ирубахи былистолькрепкой дерюжины,что – повиснина сучке – ибудешь висеть,покавысохнешь.

СЧусовой, по сказкамвожей,свернули вСеребрянку.

ПодымалисьпоСеребрянке спревеликимтрудом, –речка такрута ирезва, какогонь, стремитмеж высокихгор. Тяжелыесуда покинули,пошли налегких, носкоро илегким ходуне стало.

Тогда сберега наберегпарусамипринялисьзапруживатьузкое русло,оттого вода вречкеподнималась:так-топродвигались,пока быломожно.

ВверховьяхСеребрянкисрубилиКокуй-городок,порылиземлянки изазимовали.

Ударилазима,взыгралапогодушка.

Морозгулко рвалнагие скалы.В тихом снестояли леса.Под вой вьюгикрепкоспалось медведюв берлоге.

Бездыханналежала река.

Затомилисьгулебщики, всырых норахсидючи,заедали ихвши, гнулалихорадка.

–Эх-ха-ха!..

– Нестони, другмилый, азакручинишься– в первомбою тебямогилоюпридавит.

Скучалибез баб да отбезделья. Всепомыслы – в бабу.И разговоры исны полныбабами.Манила весна,бредилиблизкойнаживою.Самые беспокойные,не считаявёрсты,налегкебегали в остяцкиеи вогульскиестановища –забиралимясомедвежье,мясо лосино,рыбу вяленуюи мороженую,забирали всюрухлядь, всепожитки, исобаксводили, иоленейугоняли, и все,что можнобыло увезти,увозили – доштанов и шуб,а вогулич иостяковоставляли вюртах нагих иголодных. [96/97]

О техжестокостяхскоро и повсей странерассеялсяслух злой.

– Богскотину и туприказалмиловать, –говорилсовестливыйстарикОсокин, нословам егоникто невнимал.

Аламанщикипохвалялись:

–Ухватил я ееза бок и тихоговорю: «Тыменя небойся, я нетакой, какВанька зарекой». Визжит,штокобыленка, изубами меняза руку – хап!А я, братцы, икрови своейне слышу,волоку ее,ровно собакакость, в уголи давайтрепать-целовать...

– Скусно?

–Обхлебался.

–Невеликаподи утеха, –ни губ, ниноса, целуешьбудто лопату.

– По мне,хошь изкорыта, дадосыта.

– Хо-хо!

– Хе-хе!

– Однастаруха назубпопалась...Развалили ивсе, чего тамбыло, дозернышкаподклевали.

– В поле ижук мясо... Посю поруподи-каспасибосказывает,ежели богудушу неотдала.

– Ещепойдете – именя, сироту,возьмите, –тоненькимголоскомпопросилзастолетнийдед ЕлисейКручина, икруглыеястребиныеглаза егоблеснулизадором. – Неглядите, чтолыс: старыйконь бороздыне испортит.

Хохотмолодыхпрогремелему в ответ.

–Прыткий!

– Да-а, накашу да набаб оннакатистый.

– Несмейтесь, сынки,старших и вордепочитают.

–Подыхатьпора, чужойвек заедаешь!– ради злойпотехи кинулесаулОсташкаЛаврентьев и,продышавшисьот смеха,спросил: –Али, Кручинушка,бесово ребровзыграло?

– Грешен,молодцы,томит меня поночам нечистый.

Вметелях летелимутные дни,летелибелокрылыеночи, налитыесвистомветра дарастяжелойтоской...

Жиликазаки, какволки,вполсыта, атолмачей ивожей вовсене кормили,понуждаяпромышлятьсебепропитаниеворовствомда разбоем.

За зимуиныеперемерли отболезней и голоду,иныепустились вразбег.

И сновагрянулавесна!

Сизыелесаразбегалисьпо скатамгор, терялисьв низинах,полныхбелесоготумана. Речкис речкамисрасталися,ярынь-водаиграючиломилаберега. Соколострымкрылом чертилнебесныйпростор. Вгорах гремелзвериный рев.Подобстреломсолнечных лучейгорел,дымился лугвесенний... [97/98]

Поднялсямуравей

поднялисьи гулебщики.

В горныхкряжах тяжел,угрюм лежалТагил... Разбежавшисьс гор, в пене ибрызгахзарывалсяТагил вТуру-реку.

Турапьяноплутала позеленымлугам,стремиласьна восходсолнца,вливалась вмноговодный– по весне –Тобол.

Плыли.

Глазрусский былпоражендиким имрачным буйствомсибирскойприроды.

Передом,на слухуватаги бежаляртаульный (караульный)челн. За нимспускались вдвух сотняхструги истружки,насады илодки ипохожие накорытаоднодеревыедолбленыелодчонки. Вхвостесплывалогороженныйжердями плотсо скотом исъестнымприпасом, –под солнцемжирнолоснилисьтушисвежетесанныхбревен, вдеревянном